| Производитель | Booongo |
| Кол-во линий | 1666 |
| Кол-во барабанов | 8 |
| Фриспины | Есть |
| Бонусный раунд | Есть |
| Мобильная версия | Есть |
| Игра на удвоение | Нет |
Играть в Western Frontier (Западная Граница) в онлайн казино:
1.Русский Вулкан 
2.Вулкан Клуб 
3.GMSlots 
4.MaxBet 
5.Eldorado Club 
6.Joycasino Развод на бинарных опционах список мошенников.
Илья Ильф и Евгений Петров Золотой теленок ОТ АВТОРОВ Обычно по поводу нашего обобществленного литературного хозяйства к нам обращаются с вопросами вполне законными, но весьма однообразными: «Как это вы пишете вдвоем? Эдмонд бегает по редакциям, а Жюль стережет рукопись, чтобы не украли знакомые. — Скажите, — спросил нас некий строгий гражданин из числа тех, что признали советскую власть несколько позже Англии и чуть раньше Греции, — скажите, почему вы пишете смешно? Или другой, европейский могикан пешеходного движения. Он идет пешком вокруг света, катя перед собой бочку. И один лишь рынок особой категории жуликов, именующих себя детьми лейтенанта Шмидта, находился в хаотическом состоянии. Они не могли извлечь из своей профессии тех выгод, которые, несомненно, могли им принести минутное знакомство с администраторами, хозяйственниками и общественниками, людьми по большей части удивительно доверчивыми. Пользуясь немногими минутами свободного времени, они шумно переговаривались между собой. В то беспокойное время все сделанное руками человеческими служило хуже, чем раньше: дома не спасали от холода, еда не насыщала, электричество зажигалось только по случаю большой облавы на дезертиров и бандитов, водопровод подавал воду только в первые этажи, а трамваи совсем не работали. ПОДЗЕМНОЕ ЦАРСТВО Оранжевые сапоги вынырнули в Москве в конце 1922 года. — Лучше б не спрашивали, товарищ Бомзе, — ответил тот и, тоже оглянувшись, добавил: — Разве это жизнь? Все одно и то же, пятилетка в четыре года, пятилетка в три года. Жена, сами понимаете, домашняя хозяйка, и та говорит, что нет стимулов, нет личных перспектив. Вы себе не представляете, голубчик, что такое пятилетка, что такое воля коллектива! Пятилетка в четыре года, даже в три-вот стимул, который... Домашняя хозяйка — и та отдает должное индустриализации. Зачем строить Магнитогорски, совхозы, всякие комбайны, когда нет личной жизни, когда подавляется индивидуальность? Немедленно же бил продиктован ответ самого решительного характера. Он вернулся, как выразился Бомзе, на щите, помещение осталось за «Геркулесом», и сотрудники посвящали служебные часы насмешкам над коммунотделом. Сейчас он был поглощен выполнением чрезвычайно важной задачи-переманивал к себе на высший оклад двух особенно опасных коммунотдельцев. — Вы присутствуете при смешном событии — Остап Бендер идет по горячему следу. Мелкая уголовная сошка, вроде Паниковского, написала бы Корейко письмо: «Положите во дворе под мусорный ящик шестьсот рублей, иначе будет плохо»-и внизу пририсовала бы крест, череп и свечу. » Сначала мы отвечали подробно, вдавались в детали, рассказывали даже о крупной ссоре, возникшей по следующему поводу: убить ли героя романа «12 стульев» Остапа Бендера или оставить в живых? И, наконец, отвечали совсем уже без воодушевления: — Как мы пишем вдвоем? Он охотно пошел бы так, без бочки; но тогда никто не заметит, что он действительно пешеход дальнего следования, и про него не напишут в газетах. По всей стране, вымогая и клянча, передвигаются фальшивые внуки Карла Маркса, несуществующие племянники Фридриха Энгельса, братья Луначарского, кузины Клары Цеткин или на худой конец потомки знаменитого анархиста князя Кропоткина. Одно время предложение родственников все же превысило спрос, и на этом своеобразном рынке наступила депрессия. Постепенно упорядочили свою деятельность внуки Карла Маркса, кропоткинцы, энгельсовцы и им подобные, за исключением буйной корпорации детей лейтенанта Шмидта, которую на манер польского сейма, вечно раздирала анархия. Голоса их гудели в огромном зале, который в былое время был гостиничным рестораном. Все же силы стихийные стали злее и опаснее: зимы были холодней, чем прежде, ветер был сильнее, и простуда, которая раньше укладывала человека в постель на три дня, теперь в те же три дня убивала его. Над сапогами царила зеленоватая бекеша на золотом лисьем меху. Скажите, а вам никогда не снился какой-нибудь генерал-губернатор или... Вздохнув, Бомзе двинулся навстречу другому служащему. — Ну что, — спросил он, заранее печально улыбаясь, — как самочувствие? — Ну, то есть буквально то же самое я говорил только что! А еще через минуту его глуховатый голос булькал на площадке лестницы: — Ну, то есть то же самое я говорил только что товарищу Борисохлебскому. Начальник «Геркулеса» наотрез отказывался очистить помещение. — Будут знать в другой раз, что я им не ночной сторож и никаких «предлагается» мне писать нельзя, — бормотал товарищ Полыхаев, вынув из кармана резиновую печатку со своим факсимиле и в волнении оттиснув подпись вверх ногами. Повергнутое учреждение просило отдать хотя бы умывальники и панцирные кровати, но возбужденный успехом Полыхаев даже не ответил. Соня Золотая Ручка, достоинств которой я отнюдь не желаю умалить, в конце концов прибегла бы к обыкновенному хипесу, что принесло бы ей тысячи полторы. Не забывали упомянуть о том, что участь героя решилась жребием. Приходится всю жизнь толкать перед собой проклятую тару, на которой к тому же (позор, позор! Рыжеволосый молчал, подавленный справедливым обвинением. От Минска до Берингова пролива и от Нахичевани на Араксе до земли Франца-Иосифа входят а исполкомы, высаживаются на станционные платформы и озабоченно катят на извозчиках родственники великих людей. Дети подобрались какие-то грубые, жадные, строптивые и мешали друг другу собирать в житницы. Попивая лиловый квас, он продолжал свое повествование. Об этом напоминали потолок в резных дубовых кессонах и расписные стены, где с ужасающими улыбками кувыркались менады, наяды и дриады. И молодые люди без определенных занятий кучками бродили по улицам, бесшабашно распевая песенку о деньгах, потерявших свою цену: Залетаю я в буфет, Ни копейки денег нет, Разменяйте десять миллио-нов... В этом периоде одним из наиболее удачных его дел было похищение маршрутного поезда с продовольствием, шедшего на Волгу. Поезд вышел из Полтавы в Самару, но до Самары не дошел, а в Полтаву не вернулся. Поднятый барашковый воротник, похожий с изнанки на стеганое одеяло, защищал от мороза молодецкую харю с севастопольскими полубаками. — Да вот, — сказал собеседник, — сегодня утром из командировки. Что плакать об индивидуальности, о личной жизни, когда на наших глазах растут зерновые фабрики, Магнитогорски, всякие комбайны, бетономешалки, когда коллектив... И снова ленивый скороход, на этот раз геркулесовский, потащился по солнечным улицам, останавливаясь у квасных будок, вмешиваясь во все уличные скандалы и отчаянно размахивая разносной книгой. В сахарницу были положены две бумажки, на одной из которых дрожащей рукой был изображен череп и две куриные косточки. ) выведена большая желтая надпись, восхваляющая непревзойденные качества автомобильного масла «Грезы шофера». И только в маленьких русских городах пешехода еще уважают и любят. Шура Балаганов, который считал себя первенцем лейтенанта, не на шутку обеспокоился создавшейся конъюнктурой. Выход из этого напряженного положения был один-конференция. Он переписывался с конкурентами, ему лично знакомыми. передавал приглашение через попадавшихся на пути внуков Маркса. Дальше ваши рыжие кудри примелькаются, и вас просто начнут бить. Александр Иванович с беспокойством видел, как деньги, которые он наживал с великими ухищрениями, превращаются в ничто. Он заработал на тифе пятьсот миллионов, но денежный курс за месяц превратил их в пять миллионов. На голове Александра Ивановича помещалась прелестная курчавая папаха. В течение перерыва Бомзе, любивший духовное общение, успел покалякать с десятком сослуживцев. Целую неделю после этого геркулесовцы обсуждали создавшееся положение.
Страх - причины, лечение, виды, психология и
Вынулся череп-и через полчаса великого комбинатора не стало. Там он еще является хозяином улиц, беззаботно бродит по мостовой и пересекает ее самым замысловатым образом в любом направлении. Все чаще и чаще ему приходилось сталкиваться с товарищами по корпорации, совершенно изгадившими плодоносные поля Украины и курортные высоты Кавказа, где он привык прибыльно работать. И вот, наконец, ранней весной 1928 года почти все известные дети лейтенанта Шмидта собрались в московском трактире, у Сухаревой башни. После долгих криков решено было делить участки по жребию. А в Москве в ту пору уже бегали новые моторы с хрустальными фонарями, двигались по улицам скоробогачи в котиковых ермолочках и в шубках, подбитых узорным мехом «лира». В Рио-де-Жанейро, например, краденые автомобили перекрашивают в другой цвет. То, что в газете называют «Отовсюду обо всем» или «Мировой экран». Сюжет каждой беседы можно было определить по выражению его лица, на котором горечь по поводу зажима индивидуальности быстро переходила в светлую улыбку энтузиаста. » Вечером эту бумажку положили на стол перед лицом товарища Полыхаева, сидевшего в электрической тени пальм и сикомор. Служащие сходились на том, что Полыхаев не потерпит такого подрыва своего авторитета. Вскоре после этого товарищ Бомзе вышел из кабинета начальника, держа в руках списочек избранных сотрудников. После этого он долго и сердито убеждал нас в том, что сейчас смех вреден. Это советский пешеход-физкультурник, который вышел из Владивостока юношей и на склоне лет у самых ворот Москвы будет задавлен тяжелым автокаром, номер которого так и не успеют заметить. Все регулируется, течет по расчищенным руслам, совершает свой кругооборот в полном соответствии с законом и под его защитой. Я не протягиваю лапу за кислым исполкомовским рублем. Чистки они нисколько не боялись, в чем не; однократно заверяли друг друга, нов последнее время почему-то стали приходить на службу как можно раньше. Нужно было надеть на себя защитную шкуру, и она пришла к Александру Ивановичу в виде высоких оранжевых сапог, бездонных синих бриджей и долгополого френча работника по снабжению продовольствием. — Ну что, — спросил он, оглянувшись, — как самочувствие? Именно никакого простора для индивидуальности, никаких стимулов, никаких личных перспектив. Через минуту он уже держал за рукав кроткого Борисохлебского и говорил: — Вы правы, я тоже так думаю. — Они бы еще написали «предписывается», — поддала жару Серна Михайловна. — Это просто анекдот, — сказал Полыхаев, мрачно улыбаясь. Но еще смешнее было бы работать в полную силу после возвращения Полыхаева. Все чаще на квартире Бомзе слышалось победное «пейдодна», и все более широкие слои сотрудников втягивались в работу по борьбе за помещение. Когда Полыхаев находил вдруг у себя на столе бумажку, касающуюся экспортных кедров или диктовых листов, он так поражался, что некоторое время даже не понимал, чего от него хотят. Повел описывать скучными словами, повел вставлять в шеститомный роман под названием: «А паразиты никогда! И все время, покуда мы сочиняли «Золотого теленка», над нами реял лик строгого гражданина. Вот идет он из Владивостока в Москву по сибирскому тракту, держа в одной руке знамя с надписью: «Перестроим быт текстильщиков», и перекинув через плечо палку, на конце которой болтаются резервные сандалии «Дядя Ваня» и жестяной чайник без крышки. Эксперт-товаровед помещает объявление в газете, и вся страна узнает, что есть на свете эксперттоваровед с десятилетним стажем, то семейным обстоятельствам меняющий службу в Москве на работу в провинции. Долой заговор молчания и круговую поруку», служащий поднялся на второй этаж. До начала занятий оставалось еще пятнадцать минут, но за своими столами уже сидели Сахарков, Дрейфус, Тезоименицкий, Музыкант, Чеважевская, Кукушкинд, Борисохлебский и Лапидусмладший. Целую неделю он врастал в чужой богатый быт исчезнувшего коммерсанта, пил найденный в буфете мускат, закусывая его пайковой селедкой, таскал на базар разные безделушки и был немало удивлен, когда его арестовали. От мысли своей сделаться богачом он не отказался, но понял, что дело это требует скрытности, темноты и постепенности. Осмотрев его со всех сторон самым тщательным образом и даже понюхав на прощанье, служащий отправил его в рот, выпятил грудь, сбросил с пиджака крошки и медленно подошел к другому служащему, стоявшему у дверей своего отдела. Смешно было бы работать в полную силу, не зная, останешься ли в этом помещении, или придется со всеми канцпринадлежностями тащиться в «Жесть и бекон».
— Сатира не может быть смешной, — сказал строгий товарищ и, подхватив под руку какого-то кустарябаптиста, которого он принял за стопроцентного пролетария, повел его к себе на квартиру. Дайте такому гражданину-аллилуйщику волю, и он даже на мужчин наденет паранджу, а сам с утра будет играть на трубе гимны и псалмы, считая, что именно таким образом надо помогать строительству социализма. И в конце концов мы постановили: а) роман написать по возможности веселый, б) буде строгий гражданин снова заявит, что сатира не должна быть смешной, — просить прокурора республики привлечь помянутого гражданина к уголовной ответственности по статье, карающей за головотяпство со взломом. Боже, боже, которого в сущности нет, до чего ты, которого на самом деле-то и нет, довел пешехода! — О профессии не спрашиваю, — учтиво сказал Бендер, — но догадываюсь. Железнодорожников опекают родные им учкпрофсожи, заботливо публикующие в газетах сообщения о том, что безработные багажные раздатчики не могут рассчитывать на получение работы в пределах Сызрано-Вяземской дороги, илистом, что Средне-Азиатская дорога испытывает нужду в четырех барьерных сторожихах. Обогнув помещавшуюся в начале лестницы голую мраморную девушку, которая держала в поднятой руке электрический факел, и с неудовольствием взглянув на плакат: «Чистка „Геркулесе“ начинается. Надо только не упустить минуты и побыстрее схватить богатство. Он захватил большую квартиру, владелец которой благоразумно уехал на французском пароходе в Константинополь, и открыто в ней зажил. И, не обращая больше внимания на молочных братьев, он погрузился в разглядывание последнего кусочка котлеты. Однако никто не узнал, что произошло на этой версте, так как Полыхаев, неожиданно для всех, перешел на другую песню: Шел трамвай девятый номер, На площадке ктой-то помер, Тянут, тянут мертвеца, Ламца-дрица. После отъезда Полыхаева производительность труда в «Геркулесе» слегла понизилась. Приехал бы к Корейко на квартиру под видом болгарского царя, наскандалил бы в домоуправлении и испортил бы все дело. Мы сидим в Черноморске уже неделю, а я только сегодня иду на первое свидание... Когда я вижу эту новую жизнь, эти сдвиги, мне не хочется улыбаться, мне хочется молиться! — Наша цель-сатира именно на тех людей, которые не понимают реконструктивного периода. Если пешеходу иной раз удается выпорхнуть из-под серебряного носа машины — его штрафует милиция за нарушение правил уличного катехизиса. Они, давшие миру таких замечательных людей, как Гораций, Бойль, Мариотт, Лобачевский, Гутенберг и Анатоль Франс, принуждены теперь кривляться самым пошлым образом, чтобы только напомнить о своем существовании. — Балаганов, — представился рыжеволосый, — Шура Балаганов. Актер поедет в Омск только тогда, когда точно выяснит, что ему нечего опасаться конкуренции и что на его амплуа холодного любовника или «кушать подано» нет других претендентов. И вообще разговоры о смерти, считавшиеся до сих пор неудобными и невежливыми, стали котироваться в Черноморске наравне с анекдотами из еврейской и кавказской жизни и вызывали всеобщий интерес. Он почуял, что по всей стране валяется сейчас великое множество беспризорного золота, драгоценностей, превосходной мебели, картин и ковров, шуб и сервизов. В этом занятии служащему чуть не помешал Балаганов, желавший узнать, на каком этаже находится финсчетный отдел. — сказал служащий, с негодованием отвернувшись от Балаганова. Пели до тех пор, покуда любимый начальник не осушил изрядного количества лафитничков и высоких севастопольских стопок, после чего, в свою очередь, колеблющимся голосом начал песню: «По старой калужской дороге, на сорок девятой версте». Балаганов уже поднял руку, чтобы указать ею миллионера, когда Остап сердито шепнул: — Вы бы еще закричали во всю глотку: «Вот он, богатей! Великий комбинатор крякнул и испытующе посмотрел на Балаганова. О ТОМ, КАК ПАНИКОВСКИЙ НАРУШИЛ КОНВЕНЦИЮ Пешеходов надо любить. В нашей обширной стране обыкновенный автомобиль, предназначенный, по мысли пешеходов, для мирной перевозки людей и грузов, принял грозные очертания братоубийственного снаряда. Рассказ длился часа два и заключал в себе чрезвычайно интересные сведения. предложение труда и спроса на него регулируются специальными органами. И удивительное дело, идея огненного погребения старикам очень понравилась, так что веселые шутки вызывали у них полное одобрение. Он шевелил мусор гимназическим стеком и тупо смотрел на висевшую у парадного хода эмалированную дощечку — «Податной инспектор Ю. Он понял, что может сделаться счастливым наследником незнакомых ему богачей. И, помнится, рядом с ним еще полицмейстер стоял в узорных шальварах. В руке он держал холодную котлету, которую то и дело подносил ко рту, каждый раз ее внимательно оглядев. Сотрудники преданно смотрели на Полыхаева, сидевшего с лафитничком в руке, ритмично били в ладоши и пели: — Пей до дна, пей до дна, пейдодна, пей до дна, пей до дна, пейдодна. Они вошли в гогочущий, наполненный посетителями зал, и Балаганов повел Бендера в угол, где за желтой перегородкой сидели Чеважевская, Корейко, Кукушкинд и Дрейфус. У него, конечно, есть состояние-двенадцать рублей в сберкассе. Где же цифровые данные о задолженности нам коммунотдела? Он хлопотливо застучал ящиками стола, схватил какую-то бумажонку и быстро побежал на зов. Паниковский, который по случаю жары заменил толстую куртку топорника ситцевой рубашонкой с отложным воротником, держался высокомерно. — Вы жалкая, ничтожная личность, — заявил Паниковский, с отвращением глядя на собеседника.
ЭКИПАЖ АНТИЛОПЫ * Переходя улицу, оглянись по сторонам (Правило уличного движения) ГЛАВА I. Надо заметить, что автомобиль тоже был изобретен пешеходами. Мостовые стали вдвое шире, тротуары сузились до размера табачной бандероли. — В большом городе пешеходы ведут мученическую жизнь. Им разрешают переходить улицы только на перекрестках, то есть именно в тех местах, где движение сильнее всего и где волосок, на котором обычно висит жизнь пешехода, легче всего оборвать. А теперь расскажите, чем провинился головорез Паниковский. Насытившийся Балаганов благодарно взглянул на своего спасителя и начал рассказ. Может быть, смешили их новые слова-крематорий и колумбарий, а может быть, особенно забавляла их самая мысль о том, что человека можно сжечь, как полено, — но только они приставали ко всем старикам и старухам в трамваях и на улицах с криками: «Ты куда, старушка, прешься? » Или: «Пропустите старичка вперед, ему в крематорий пора». На улицу Полтавской Победы Саша ходил каждый день, но, к крайнему его удивлению, бумажника не было. И Саша ошалело брел домой, валился на красный плюшевый диван и мечтал о богатстве, оглушаемый ударами сердца и пульсов. Революция семнадцатого года согнала Корейко с плюшевого дивана. — А не снился ли вам приезд государя-императора в город Кострому? Молодая круглая борода висела на его бледном ласковом лице. А тот, белоглазый, просто ничтожество, советский мышонок. Но тут полная блеска речь великого комбинатора была прервана мужественным криком, который донесся из глубин финсчетного зала и, несомненно, принадлежал работнику, имеющему право кричать: — Товарищ Корейко! Зато красномордый блондин с белыми глазами, это ничтожество, этот советский мышонок, обуянный мечтою о пальто с телячьим воротником, проявил необычайное оживление. Они только дергали головами, бессмысленно смотрели на чистое небо и продолжали спорить. — Только ограбление, — возражал Балаганов, который тоже был горд доверием командора. И когда все было готово, когда родная планета приняла сравнительно благоустроенный вид, появились автомобилисты. Улицы, созданные пешеходами, перешли во власть автомобилистов. — Тем более, — добавил Остап, — что местные квасы изготовляются артелью частников, сочувствующих советской власти. В Черноморске собирались строить крематорий с соответствующим помещением для гробовых урн, то есть колумбарием, и это новшество со стороны кладбищенского подотдела почему-то очень веселило граждан. От военной службы его избавил дядя, делопроизводитель воинского начальника, и поэтому он без страха слушал крики полусумасшедшего газетчика: — Последние телеграммы! Там лежит он, кожаный благодетель, чуть присыпанный сухим цветом акаций, в соседстве со сплющенным окурком. Из планового отдела вышел служащий благороднейшей наружности. Остаются трое: красномордый подхалим с белыми глазами, старичок боровичок в железных очках и толстый барбос серьезнейшего вида. Кроме ваты, которой он заткнул свои мохнатые уши, никаких ценностей у него не имеется. Ему не сидится на месте, ему не терпится, ему хочется поскорее побежать домой и запустить свои лапы в пакеты с червонцами. Разве вы не видите, что эта толстая харя является не чем иным, как демократической комбинацией из лиц Шейлока, Скупого рыцаря и Гарпагона? Его лицо, носившее характернейшие черты Шейлока, Гарпагона и Скупого рыцаря, не изменилось. Препираясь, они не замечали даже, что ветер, сгибавший пожарную струю фонтана, сыплет на них сеянную водичку. Гражданин в фуражке с белым верхом, какую по большей части носят администраторы летних садов и конферансье, несомненно принадлежал к большей и лучшей части человечества. Из папки «Musique» вылетели листки папиросной бумаги с какими-то лиловыми «слушали-постановили». — Конечно, я мог бы обратиться к частному лицу, — сказал посетитель, — мне всякий даст, но, вы понимаете, это не совсем удобно с политической точки зрения. Кворум был велик — у лейтенанта Шмидта оказалось тридцать сыне вей в возрасте от восемнадцати до пятидесяти двух лет и четыре дочки, глупые, немолодые и некрасивые, В краткой вступительной речи Балаганов выразил надежду, что братья найдут общий язык и выработают, наконец, конвенцию, необходимость которой диктует сама жизнь. Бобруйск считался прекрасным, высококультурным местом. — Ну, не всю возвышенность, — настаивал жадный Паниковский, — хотя бы половину. Были нарезаны тридцать четыре бумажки, и на каждую из них нанесено географическое название. В моду входили остроносые готические штиблеты и портфели с чемоданными ремнями и ручками. — Да, — сказал Остап, — в город на этой зеленой лоханке теперь не въедешь. Делается это из чисто гуманных побуждений-дабы прежний хозяин не огорчался, видя, что на его машине разъезжает посторонний человек. Позавчера мне, например, снились похороны микадо, а вчера — юбилей Сущевской пожарной части. Но каковы бы ни были чувства, обуревавшие Бомзе, лицо его не покидало выражение врожденного благородства. — Вы еще не знаете нашего Полыхаева, — говорили молодцы из финсчета. Он шагал из отдела в отдел, наклонялся над указанной в списке особой и таинственно шептал: — Маленькая вечериночка. Он двигался по улицам города Арбатова пешком, со снисходительным любопытством озираясь по сторонам. Город, видимо, ничем не поразил пешехода в артистической фуражке. Приезжий, с интересом наблюдавший инцидент, постоял с минуту на опустевшей площади и убежденным тоном сказал: — Нет, это не Рио-де-Жанейро. Как видно, посетитель тонко знал систему обращения с секретарями правительственных, хозяйственных и общественных организаций. Сын революционера — и вдруг просит денег у частника, у нэпмана... По проекту Балаганова весь Союз Республик следовало разбить на тридцать четыре эксплуатационных участка, по числу собравшихся. Плодородный Курск и сомнительный Херсон, малоразработанный Минусинск и почти безнадежный Ашхабад, Киев, Петрозаводск и Чита-все республики, вce области лежали в чьей-то заячьей шапке с наушниками и ждали хозяев. То, что произошло сегодня утром, — это даже не эпизод, а так, чистая случайность, каприз художника. Ловить на такие мизерные шансы не в моем характере. Слово «гражданин» начинало теснить привычное слово «товарищ», и какие-то молодые люди, быстро сообразившие, в чем именно заключается радость жизни, уже танцевали в ресторанах уанстеп «Дикси» и даже фокстрот «Цветок солнца». Я уверен, что горячая встреча готовится во всех ближайших населенных пунктах. И тут жулики услышали очень далекое комариное пенье моторов. Назад двигаться было нельзя, и антилоповцы снова кинулись вперед. «Антилопа» снискала себе кислую славу, ее нужно перекрестить. И все, начиная с выдержанных товарищей из месткома и кончая политически незрелым Кукушкиндом, считали Бомзе честным и, главное, принципиальным человеком. Новый звонок, извещавший о конце аврала, вернул служащих в номера. Последний год геркулесовцы, отбросив всякую мысль о скучных бревнах, диктовых листах, экспортных кедрах и прочих неинтересных вещах, предались увлекательнейшему занятию: они боролись за помещение, за любимую свою гостиницу. Он увидел десятка полтора голубых, резедовых и бело-розовых звонниц; бросилось ему в глаза облезлое американское золото церковных куполов. У белых башенных ворот провинциального кремля две суровые старухи разговаривали по-французски, жаловались на советскую власть и вспоминали любимых дочерей. Через минуту он уже стучался в дверь кабинета предисполкома. — спросил его секретарь, сидевший за столом рядом с дверью. Он не стал уверять, что прибыл по срочному казенному делу. Ему показалось позорным, что он забыл имя очаковского героя. Последние слова сын лейтенанта произнес с надрывом. — И очень хорошо сделали, что не обратились к частнику, — сказал вконец запутавшийся председатель. — Сын великого, незабвенного героя лейтенанта Шмидта, -повторил пришелец, — А вот же товарищ сидит— сын товарища Шмидта, Николай Шмидт. Каждый участок передается в долгосрочное пользование одного дитяти. Веселые возгласы, глухие стоны и ругательства сопровождали жеребьевку. — Я поеду, — кричал он, — но предупреждаю: если плохо ко мне отнесутся, я конвенцию нарушу, я перейду границу! Над городом стоял крик лихачей, и в большом доме Наркоминдела портной Журкевич день и ночь строчил фраки для отбывающих за границу советских дипломатов. И Остап торжественно содрал с красных петличек Паниковского золотые насосы. Проклятый телеграф всюду понапихал свои столбы с проволоками. Дальше на пути лежал городок, названия которого антилоповцы так никогда и не узнали, но хотели бы узнать, чтобы помянуть его при случае недобрым словом. Козлевич нахмурился и быстрым ходом подвел машину к самому бревну. Решено было войти в город пешим порядком и достать красок, а для машины подыскать надежное убежище за городской чертой. Все началось с маленькой бумажки, которую принес в брезентовой разносной книге ленивый скороход из коммунотдела.
Хижина дяди Тома – читать
Из церковного подвала несло холодом, бил оттуда кислый винный запах. — Храм спаса на картошке, — негромко сказал пешеход. И секретарь секции, расставив ноги, стал живо развязывать тесемки своей «Musique». Увидев, что путь свободен, Талмудовский поднялся на ноги и что есть силы закричал: — Пошел на вокзал! — По личному, — сухо сказал он, не оглядываясь на секретаря и засовывая голову в дверную щель. И, не дожидаясь ответа, приблизился к письменному столу: — Здравствуйте, вы меня не узнаете? «Действительно, — думал он, с любовью глядя на воодушевленное лицо героя, — глохнешь тут за работой. Председатель тревожно прислушался к новым интонациям в голосе посетителя. Затем сын черноморского героя мягко, без нажима перешел к делу. Председатель, стесненный узкими рамками местного бюджета, смог дать только восемь рублей и три талона на обед в кооперативной столовой «Бывший друг желудка». И председатель в полном расстройстве указал на первого посетителя, лицо которого внезапно приобрело сонное выражение. Счастливая встреча ознаменовалась такими сумбурными ласками и столь необыкновенными по силе объятиями, что второй сын черноморского революционера вышел из них с побледневшим от боли лицом. Обнимаясь, оба брата искоса поглядывали на председателя, с лица которого не сходило уксусное выражение. Против новых принципов работы никто не возражал, если не считать Паниковского, который уже тогда заявил, что проживет и без конвенции. Злая звезда Паниковского оказала свое влияние на исход дела. Балаганов, которому достался золотой арбатовский участок, встревожился и тогда же заявил, что нарушения эксплуатационных норм не потерпит. Александр Иванович с удивлением увидел, что его одеяние, считавшееся в провинции признаком мужественности и богатства, здесь, в Москве, является пережитком старины и бросает невыгодную тень на его обладателя. Там стояли две дубовые бочки с манометрами и водомерными стеклами, одна — на полу, другая — на антресолях. После этой процедуры Остап познакомил своих спутников с содержанием телеграммы. В телеграмме предлагается задержать зеленую машину, идущую впереди автопробега. Хватит с нас триумфов, пальмовых ветвей и бесплатных обедов на постном масле. У самого же входа в город дорога была преграждена тяжелым бревном. Граждане, стоявшие вокруг, испуганно отхлынули в разные стороны, ожидая катастрофы. Остап быстро пошел по дороге вдоль обрыва и вскоре увидел косой бревенчатый домик, маленькие окошечки которого поблескивали речною синевой. «С получением сего, — значилось в бумажке, — предлагается вам в недельный срок освободить помещение бывш. гостиничным инвентарем в ведение гостиничного треста. Пройдя под фанерной аркой со свежим известковым лозунгом: «Привет окружной конференции женщин и девушек», он очутился у начала длинной аллеи, именовавшейся Бульваром Молодых Дарований. Общественность этого не допустит, инженер Талмудовский... Председатель, черноглазый большеголовый человек в синем пиджаке и в таких же брюках, заправленных в сапоги на высоких скороходовских каблучках, посмотрел на посетителя довольно рассеянно и заявил, что не узнает. А между тем многие находят, что я поразительно похож на своего отца. Он живо вспомнил знаменитый облик революционного лейтенанта с бледным лицом и в черной пелерине с бронзовыми львиными застежками. » — подумал посетитель, который и сам не знал имени своего отца. Я собственно попал к вам в город совершенно случайно. Сын героя уложил деньги и талоны в глубокий карман поношенного серого в яблоках пиджака и уже собрался было подняться с розового пуфика, когда за дверью кабинета послышался топот и заградительный возглас секретаря. В жизни двух жуликов наступило щекотливое мгновение. Ввиду этого спасительную комбинацию тут же на месте пришлось развить, пополнить бытовыми деталями и новыми, ускользнувшими от Истпарта подробностями восстания моряков в 1905 году. Увидев, что председатель все еще находится в лапах сомнения, первый сын погладил брата по рыжим. И, опасаясь, что неугомонный брат сейчас же заинтересуется, чем он был занят (а занят он, был преимущественно тем, что сидел в исправительных домах различных автономных республики областей), второй сын лейтенанта Шмидта вырвал инициативу и сам задал вопрос: — А ты почему не писал? Зато при разделе страны разыгрались безобразные сцены. Никому не нужны были видавшие виды Москва, Ленинград и Харьков. Так или иначе, дело было упорядочено, после чего тридцать сыновей и четыре дочери лейтенанта Шмидта выехали в свои районы на работу. Через два месяца на Сретенском бульваре открылось новое заведение под вывеской «Промысловая артель химических продуктов «Реванш», Артель располагала двумя комнатами. Бочки были соединены тонкой клистирной трубкой, по которой, деловито журча, бежала жидкость. «Антилопа» повернула и, как слепой щенок, стала тыкаться в стороны в поисках. Но Козлевич неожиданно уменьшил ход и медленно перевалил через препятствие. — Райская долина, — сказал Остап, — Такие города приятно грабить рано утром, когда еще не печет солнце. Позади домика стоял сарай, показавшийся подходящим для сокрытия «Антилопы». — Нет, — сказал он с огорчением, — это не Рио-де Жанейро, это гораздо хуже. — Я тоже похож на своего отца, — нетерпеливо сказал председатель. — Тут все дело в том, какой отец, — грустно заметил посетитель. Пока он собирался с мыслями, чтобы задать сыну черноморского героя приличествующий случаю вопрос, посетитель присматривался к меблировке кабинета взглядом разборчивого покупателя Когда-то, в царские времена, меблировка присутственных мест производилась по трафарету. — Да-а, — протянул он, уклоняясь от прямого ответа, теперь многие не знают имен героев. Дверь поспешно растворилась, и на пороге ее показался новый посетитель. — спросил он, тяжело дыша и рыская блудливыми глазами по комнате. — Здоров, председатель, — гаркнул новоприбывший, протягивая лопатообразную ладонь. В руках скромного и доверчивого председателя исполкома в любой момент мог блеснуть длинный неприятный меч Немезиды. Держась за руки, братья опустились на козетку и, не спуская льстивых глаз с председателя, погрузились в воспоминания. — фальшиво воскликнул первый сын, взглядом приглашая председателя, примкнуть к семейному торжеству. как у сеттера, кудрям и ласково спросил: — Когда же ты приехал из Мариуполя, где ты жил у нашей бабушки? — Я писал, — неожиданно ответил братец, чувствуя необыкновенный прилив веселости, — заказные письма посылал. И он полез в боковой карман, откуда действительно вынул множество лежалых бумажек, но показал их почему-то не брату, а председателю исполкома, да и то издали. Высокие договаривающиеся стороны переругались в первую же минуту и уже не обращались друг к другу иначе как с добавлением бранных эпитетов. Очень плохой репутацией пользовались также далекие, погруженные в пески восточные области. — Вы мне дайте Среднерусскую возвышенность, тогда я подпишу конвенцию. — И вот вы, Бендер, сами видели, как этот гад нарушил конвенцию, — закончил свое повествование Шура Балаганов. В первой висел портрет основоположника социализма — Фридриха Энгельса, под которым, невинно улыбаясь, сидел сам Корейко в сером английском костюме, продернутом красной шелковой ниткой. Когда вся жидкость переходила из верхнего сосуда в нижний, в производственное помещение являлся мальчик в валенках. Когда «Антилопа» проезжала город, прохожие сварливо ругали седоков, но Остап даже не отвечал. Меньше устаешь, — Сейчас как раз раннее утро, — заметил Паниковский, льстиво заглядывая в глаза командора. Пока великий комбинатор размышлял о том, под каким предлогом удобнее всего проникнуть в домик и сдружиться с его обитателями, дверь отворилась и на крыльцо выбежал почтенный господин в солдатских подштанниках с черными жестяными пуговицами.
Почти на всех скамьях Бульвара Молодых Дарований сидели одинокие девицы с раскрытыми книжками в руках. Выращена была особая порода казенной мебели: плоские, уходящие под потолок шкафы, деревянные диваны с трех дюймовыми полированными сиденьями, столы на толстых бильярдных ногах и дубовые парапеты, отделявшие присутствие от внешнего беспокойного мира. Судьба давала только одну секунду времени для создания спасительной комбинации. — Да, я жил, — пробормотал второй сын лейтенанта, — у нее. Как ни странно, но вид бумажек немного успокоил председателя, и воспоминания братьев стали живее. Или, короче выражаясь, жизнь диктует нам свои суровые законы. Их обвиняли в незнакомстве с личностью лейтенанта Шмидта. — Он давно ползал по моему участку, только я до сих пор не мог его поймать. Значит, по-вашему, должность лейтенантского сына это не пижонство? Закончив этот сложный производственный процесс, мальчик уходил в контору греться, а из клистирной трубки снова неслось всхлипыванье: жидкость совершала свой обычный путь -из верхнего резервуара в нижний. Он переезжал из банка в банк, хлопоча о ссудах для расширения производства. К Гряжскому шоссе «Антилопа» подошла под все «усиливающийся рокот невидимых покуда автомобилей. Еле уловимый треск и легчайшее посвистывание почудилось спешившимся антилоповцам. На бледных парафиновых щеках его помещались приличные седые бакенбарды. Дырявые тени падали на страницы книг, на голые локти, на трогательные челки. — завизжал длиннополый, суетливо забегая вперед и хватая лошадь под уздцы. За время революции эта порода мебели почти исчезла, и секрет ее выработки был утерян. — Очень хорошо, что вы зашли, — сказал, наконец, председатель. — Да, проездом, — ответил посетитель, разглядывая козетку и все более убеждаясь, что финансовые дела исполкома плохи. В глазах второго сына лейтенанта Шмидта отразился ужас. Рыжеволосый вполне освоился с обстановкой и довольно толково, хотя и монотонно, рассказал содержание массовой брошюры «Мятеж на Очакове». Против ожидания рассказчика, дурной поступок Паниковского не вызвал со стороны Остапа осуждения. Александр Иванович и сам точно не знал, какого рода химикалии вырабатывает артель «Реванш». В трестах он заключал договоры на поставку химпродуктов и получал сырье по твердой цене. По прошествии года банки и тресты возымели желание узнать, насколько благотворно отразилась на развитии промартели «Реванш» оказанная ей финансовая и сырьевая помощь и не нуждается ли здоровый частник еще в каком-либо содействии. Едва успели свернуть с проклятой магистрали и в наступившей темноте убрать машину за пригорок, как раздались взрывы и пальба моторов и в столбах света показалась головная машина. В минуту все исчезло, и только долго колебался и прыгал в темноте рубиновый фонарик последней машины. Подобная физиономия в конце прошлого века была бы заурядной. Когда приезжий вступил в прохладную аллею, на скамьях произошло заметное движение. Сами всюду пишут: «Свобода, равенство и братство», а меня хотят заставить работать в этой крысиной норе. Люди забыли, как нужно обставлять помещения должностных лиц, и в служебных кабинетах показались предметы, считавшиеся до сих пор неотъемлемой принадлежностью частной квартиры. Он предпочитал исполкомы, обставленные новой шведской мебелью ленинградского древтреста. Его фигура в летней рубашке «Парагвай», штанах с матросским клапаном и голубоватых парусиновых туфлях, еще минуту назад резкая и угловатая, стала расплываться, потеряла свои грозные контуры и уже решительно не внушала никакого уважения. И вот, когда второму сыну лейтенанта уже казалось, что все потеряно и что ужасный председательский гнев свалится сейчас на его рыжую голову, с розового пуфика пришло спасение. — закричал первый сын лейтенанта Шмидта, вскакивая. Брат украшал его сухое изложение деталями, настолько живописными, что председатель, начинавший было уже успокаиваться, снова навострил уши. Бендер развалился на стуле, небрежно глядя перед собой. Этим я хочу точно указать то место, которое вы занимаете под солнцем. Комиссия, увешанная учеными бородами, прибыла в артель «Реванш» на трех пролеточках. Жулики притаились в траве у самой дороги и, внезапно потеряв обычную наглость, молча смотрели на проходящую колонну. Настоящая жизнь пролетела мимо, радостно трубя и сверкая лаковыми крыльями. КРИЗИС ЖАНРА В четвертом часу затравленная «Антилопа» остановилась над обрывом. В то время большинство мужчин выращивало на лице такие вот казенные, верноподданные волосяные приборы. Произнеся эту жалобу, старик заплакал и, шаркая ногами, побежал по тропинке вокруг дома.
Девушки, прикрывшись книгами Гладкова, Элизы Ожешко и Сейфуллиной, бросали на приезжего трусливые взгляды. — кричал инженер, взволнованно описывая кукишем всевозможные кривые. Тут инженер Талмудовский быстро разжал кукиш и принялся считать по пальцам: — Квартира-свинюшник, театра нет, оклад... В учреждениях появились пружинные адвокатские диваны с зеркальной полочкой для семи фарфоровых слонов, которые якобы приносят счастье горки для посуды, этажерочки, раздвижные кожаные кресла для ревматиков и голубые японские вазы. Председатель хотел было спросить о цели приезда лейтенантского сына в Арбатов, но неожиданно для самого себя жалобно улыбнулся и сказал: — Церкви у нас замечательные. Однако он отпустил братьев с миром, и они выбежали на улицу, чувствуя большое облегчение. — Кстати, о детстве, — сказал первый сын, — в детстве таких, как вы, я убивал на месте. На высокой задней стене ресторанного сада были нарисованы деревья, густолиственные и ровные, как на картинке в хрестоматии. Минут пять шофер просительно смотрел через садовую решетку и, потеряв, видно, надежду заполучить пассажира, вызывающе крикнул: — Такси свободен! Но никто из граждан не выразил желания сесть в машину «Эх, прокачу! Наконец, дверь производственного помещения растворилась, и перед глазами комиссии предстал заплаканный мальчик с ведром в руке. Полотнища ослепительного света полоскались на дороге. Машины мягко скрипели, пробегая мимо поверженных антилоповцев. И долго еще сидели они в траве, чихая и отряхиваясь. Но сейчас, когда под бакенбардами не было ни синего вицмундира, ни штатского орденка с муаровой ленточкой, ни петлиц с золотыми звездами тайного советника, это лицо казалось ненатуральным. Обыкновенный петух, собиравшийся в эту минуту пропеть в третий раз, вышедший для этой цели на середину двора, кинулся прочь; сгоряча он сделал несколько поспешных шагов и даже уронил перо, но вскоре опомнился, вылез на плетень и уже с этой безопасной позиции сообщил миру о наступлении «утра. Он проследовал мимо взволнованных читательниц парадным шагом и вышел к зданию исполкома — цели своей прогулки. Рядом с ним, держась за пыльное, облупленное крыло экипажа и размахивая вздутой папкой с тисненой надписью «Musique», быстро шел человек в длиннополой толстовке. Седок, пожилой мужчина с висячим, как банан, носом, сжимал ногами чемодан и время от времени показывал своему собеседнику кукиш. В кабинете председателя арбатовского исполкома, кроме обычного письменного стола, прижились два пуфика, обитых полопавшимся розовым шелком, полосатая козетка, атласный экран с Фузи-Ямой и вишней в цвету и зеркальный славянский шкаф грубой рыночной работы. Тут уже из Главнауки приезжали, собираются реставрировать. Настоящих деревьев в саду не было, но тень, падающая от стены, давала живительную прохладу и вполне удовлетворяла граждан. » И даже самое приглашение шофера подействовало на них странным образом. Через пять минут зеленый автомобиль бешено промчался мимо сада в обратном направлении. Из разговора с юным представителем «Реванша» выяснилось, что производство находится на полном ходу и что хозяин уже неделю не приходит. — Да, — сказал Остап, — теперь я и сам вижу, что автомобиль не роскошь, а средство передвижения. — О, господи, — зашамкал обитатель бревенчатого домика, протягивая руки к восходящему солнцу. Однако в голосе его чувствовалось волнение, вызванное недостойным поведением хозяина домика. Остап осторожно разжал объятия, схватил старика за руку и сердечно ее потряс.
В пылу спора его инженерская фуражка, околыш которой сверкал зеленым диванным плюшем, покосилась набок. — крикнул длиннополый, отводя от своего лица инженерский кукиш. Скажите, а вы-то сами помните восстание на броненосце «Очаков»? К воротам сада, непрерывно ахая и стреляя, подъехал зеленый автомобиль, на дверце которого была выведена белая дугообразная надпись: «Эх, прокачу! Они понурились и старались не смотреть в сторону машины. Шофер подпрыгивал на своем сиденье и что-то неразборчиво кричал. В производственном помещении комиссия пробыла недолго. Жидкость, так деловито журчавшая в клистирной кишке, по вкусу, цвету и химическому содержанию напоминала обыкновенную воду, каковой в действительности и являлась. — Снятся, проклятые, — донесся до Остапа голос старика. Обе тяжущиеся стороны часто и особенно громко произносили слово «оклад». — А я вам говорю, что на такие условия к вам не поедет ни один приличный специалист, — ответил Талмудовский, стараясь вернуть кукиш на прежнюю позицию. » Ниже помещались условия прогулок на веселой машине. Потом председатель с ужасной улыбкой взглянул на мальчика и спросил: — А кой тебе годик? Что же касается артели «Реванш», то все операции ее были занесены в банковские и трестовские книги на «Счет прибылей и убытков», и именно в тот раздел этого счета, который ни словом не упоминает о прибылях, а целиком посвящен убыткам. Адам Казимирович нажал педали, «Антилопа» заскрежетала и остановилась. Бендер удивленно разглядывал странного человека с бакенбардами, которые можно найти теперь разве только на министерском лице швейцара консерватории. — Смотрите, — сказал он, указывая на зеленые глубины Бульвара Молодых Дарований. За каждый витамин, который я вам скормлю, я потребую от вас множество мелких услуг. Вертящаяся стеклянная дверь с медными пароходными поручнями втолкнула его в большой вестибюль из розового мрамора. — Пора, батюшка, — ответил швейцар, радостно улыбаясь, -в наш советский колумбарий. На его добром лице отразилась полная готовность хоть сейчас, предаться огненному погребению. Реального училища он не окончил, делом никаким не занялся, шатался до бульварам и прикармливался у родителей. На улице Полтавской Победы, в асфальтовом углу, образованном выступом дома, у звездного желоба. Стремительность этого маневра напоминала корабельный аврал. Иные же делали променад в коридорах, закусывая на ходу. Вы обратите внимание на тревожный блеск в глазах барбоса. Отобрать все, что будет обнаружено в карманах поименованного гражданина. Несмотря на исключительную простоту и ясность указаний, сделанных великим комбинатором. Сыновья лейтенанта сидели на зеленой скамейке в городском саду, значительно поглядывая на подъезд «Геркулеса».
Всё пошло слишком так — Posmotre.li
Остап долго еще развивал бы свои взгляды на жизнь, если бы его не перебил Балаганов. Но имейте в виду, уважаемый Шура, даром я вас питать не намерен. Учреждение, в котором служил человек в сандалиях, называлось «Геркулес» и помещалось в бывшей гостинице. Пробежав по инерции несколько шагов, вошедший остановился перед стариком швейцаром в фуражке с золотым зигзагом на околыше и молодецким голосом спросил: — Ну что, старик, в крематорий пора? В 1915 году мещанин Саша Корейко был двадцатитрехлетним бездельником из числа тех, которых по справедливости называют гимназистами в отставке. В бумажнике очень много денег, две тысячи пятьсот рублей... Он так часто представлял себе, как найдет деньги, что даже точно знал, где это произойдет. Государь-император, а рядом с ним, помнится, еще граф Фредерикс стоял, такой, знаете, министр двора. Когда Остап и Балаганов поднимались по лестнице, раздался тревожный звонок, и сразу же из всех комнат выскочили служащие. Иные из служащих поспешили в буфет, чтобы успеть захватить бутерброды с красной икрой. — Знаете, бортмеханик, — сказал он, наконец, — толстый барбос больше подходит к роли подпольного миллионера, нежели белоглазый подхалим. Не бить его ни под каким видом и вообще не применять физического воздействия. Не говоря уже о том, что воровать грешно, — мама наверно познакомила вас в детстве с такой доктриной, — это к тому же бесцельная трата сил и энергии. Под усами гражданина, подобно огоньку папиросы, пылал золотой зуб. Затем, один за другим, расположились подряд три магазина духовых инструментов, мандолин и басовых балалаек. Он был так могуч, так лениво грелся на солнце, свернувшись в кольцо, что его следовало бы содержать не в витрине, а в столичном зоопарке, где-нибудь между слоном н удавом, И чтобы в дни отдыха родители водили к нему детей и говорили бы: «Вот, деточка, павильон геликона. В другое время Остап Бендер обратил бы внимание и на свежесрубленные, величиной в избу, балалайки, и на свернувшиеся от солнечного жара граммофонные пластинки, и на пионерские барабаны, которые своей молодцеватой раскраской наводили на мысль о том, что пуля — дура, а штык — молодец, — но сейчас ему было не до того. — Частники любят наличные деньги, — возразил Балаганов глухо. Председатель осыпал меня золотым дождем на сумму в восемь рублей. И действительно, откашлявшись, он смущенно спросил: — Зачем же вам так много денег... — Вообще-то мне нужно больше, — сказал Остап, — пятьсот тысяч — это мой минимум, пятьсот тысяч полновесных ориентировочных рублей, Я хочу уехать, товарищ Шура, уехать очень далеко, в Рио-де-Жанейро. Был у меня папа, турецкий подданный, да и тот давно скончался в страшных судорогах. Человек в сандалиях был служащим, а служащие в Черноморске почти все одевались по неписаной моде: ночная рубашка с закатанными выше локтей рукавами, легкие сиротские брюки, те же сандалии или парусиновые туфли. Изредка только попадалась кепка, а чаще всего черные, дыбом поднятые патлы, а еще чаще, как дыня на баштане, мерцала загоревшая от солнца лысина, на которой очень хотелось написать, химическим карандашом какое-нибудь слово. И, конечно, сослуживцы Александра Ивановича, да и сам начальник финсчета товарищ Арников, и не только он, но даже Серна Михайловна, личная секретарша начальника всего «Геркулеса» товарища Полыхаева, — ну, словом, все были бы чрезвычайно удивлены, если б узнали, что Александр Иванович Корейко, смиреннейший из конторщиков, еще только час назад перетаскивал зачем-то с одного вокзала на другой чемодан, в котором лежали не брюки «Столетье Одессы», не бледная курица и не какие-нибудь «Задачи комсомола в деревне», а десять миллионов рублей в иностранной валюте и советских денежных знаках. В то время Саша Корейко представлял себе будущее таким образом: он идет по улице — и вдруг у водосточного желоба, осыпанного цинковыми звездами, под самой стенкой находит 1вишневый, скрипящий, как седло, кожаный бумажник. Приходили они аккуратно каждый день и все читали какие-то служебные бумаженции. Он так быстро вертел головой, словно следил за игрой в теннис, провожая взглядом каждый мяч. Сегодня вечером мы с божьей помощью впервые потрогаем господина Корейко за вымя. Случайно встретиться с гражданином Корейко на улице. Брюки были настолько коротки, что обнажали белые завязки кальсон. — У лейтенанта было три сына, — заметил Бендер, — два умных, а третий дурак. — Не надо, — сказал Балаганов, — пусть знает в другой раз, как нарушать конвенцию. На все прочие явления жизни мастерская штемпелей и печатей отозвалась только одной синей табличкой: «Дежурная няня». И чтобы дети смотрели на удивительную трубу большими чудными глазами. Придется отдать свое тело на растерзание частникам. Остап внимательно посмотрел на собеседника и совершенно серьезно ответил: — Я бы взял частями. Перед ним сидел атлет с точным, словно выбитым на монете, лицом. Ему даже захотелось откашляться, как это бывает с людьми средней ответственности при разговоре с кем-либо из вышестоящих товарищей. — А что, разве я похож на человека, у которого могут быть родственники? — У меня нет родственников, товарищ Шура, — я один на всем свете. Вы, конечно, не знаете о существовании этого города. Из мировых очагов культуры он, кроме Москвы, знал только Киев, Мелитополь и Жмеринку. Он вмешался в их нестройные колонны, после чего костюм его потерял всякую оригинальность. Всю жизнь будет сидеть на своих сорока шести рублях. А с недавнего времени в комнате э 262, где некогда помещалась малая буфетная, засела комиссия по чистке в числе восьми ничем не выдающихся с виду товарищей с серенькими глазами. ГОМЕР, МИЛЬТОН И ПАНИКОВСКИЙ Инструкция была самая простая: 1. Захватив власть в свои руки, Балаганов сразу смягчился. Твердая соломенная шляпа с рубчатыми краями боком сидела на его голове. Паниковский подошел к зданию исполкома, задумчиво описал у входа восьмерку, взялся за поля шляпы обеими руками и правильно установил ее на голове, обдернул пиджак и, тяжело вздохнув, двинулся внутрь. По-видимому, эти решительные тексты пользовались в городе Арбатове наибольшим спросом. — Конечно, — с горечью сказал Остап, — по случаю учета шницелей столовая закрыта навсегда. Балаганов почувствовал вдруг непреодолимое желание вытянуть руки по швам. Совершив эти странные эволюции, хозяин чемодана покинул вокзал как раз в то время, когда на улицах уже появились наиболее примерные служащие. — До вчерашнего дня был нормальнейший, а с сегодняшнего дня стал ненормальнейшим, — вступил в разговор Борисохлебский. — Надо только удивляться, что у нас у всех нет еще расстройства этого нерва, — зловеще заметил старик Кукушкинд, глядя на сослуживцев сквозь овальные никелированные очки. — Другой бы на его месте карьеру сделал, — говорили и Сахарков, и Дрейфус, и Тезоименицкий, и Музыкант, и Чеважевская, и Борисохлебский, и Лапидус-младший, и старый дурак Кукушкинд, и даже бежавший в сумасшедший дом бухгалтер Берлага, — а этот— шляпа! Тень покойного писателя была неумолима, и осенним вечером Индокитайского повели на отсидку. Там же стоял длинный, как вокзальный перрон, стол, покрытый малиновым сукном, за которым происходили частые и длительные заседания правления. Вероятно, он вспомнил, что его часто били отдельные лица и целые коллективы и что при этом ему бывало очень больно. По аллее, в тени августейших лип, склонясь немного набок, двигался немолодой уже гражданин. — Я человек завистливый, — сознался Бендер, — но тут завидовать нечему. дня», «Закрыто на обеденный перерыв», просто «Закрыто», «Магазин закрыт» и, наконец, черная фундаментальная доска с золотыми буквами: «Закрыто для переучета товаров». На дверях столовой «Бывший друг желудка» висел большой замок, покрытый «е то ржавчиной, не то гречневой кашей. Вот тут что написано про Рио-де-Жанейро: «1360 тысяч жителей... Он сдал свой чемодан на хранение и получил квитанцию от великого багажного смотрителя. У Берлаги серьезнейшее психическое заболевание, расстройство пяточного нерва. — Все-таки жалко Берлагу, — отозвался Дрейфус, повернувшись на своем винтовом табурете лицом к обществу. — Вот у меня, — воскликнул Сахарков, — был сумасшедший дядя, который воображал себя одновременно Авраамом, Исааком и Иаковом! — Надо только удивляться, — жестяным голосом сказал старик Кукушкинд, неторопливо протирая очки полой пиджака, -надо только удивляться, что мы все еще не вообразили себя Авраамом, — старик засопел. И сосед не проверял результата умножения, ибо знал, что туповатый Корейко никогда не ошибается. он израсходовал на пользу государства и что он может представить на указанную сумму оправдательные документы, ничто ему не помогло. Полыхаев помещался в бывшем зимнем саду, секретарша его Серна Михайловна то, и дело мелькала среди уцелевших пальм и сикомор. Жулики так разгорячились, что начали даже легонько отпихивать друг друга ладонями и наперебой вскрикивать: «А ты кто такой? Когда наступил наиболее подходящий момент для нанесения первой пощечины, Паниковский вдруг убрал руки и согласился считать Балаганова своим непосредственным начальством. Сдружившиеся дети лейтенанта Шмидта вышли из-за угла и подступили к окну председательского кабинета. В бедном окне мастерской штемпелей и печатей наибольшее место занимали эмалированные дощечки с надписями: «Закрыто на обед», «Обеденный перерыв от 2 до 3 ч. — Финансовая пропасть-самая глубокая из всех пропастей, в нее можно падать всю жизнь. Но молочным братьям не удалось воспользоваться добротой главы города. Здесь его действия были прямо противоположны тому, что он проделал только что на Приморском вокзале. Разговор перешел на тему о поведении душевнобольных; заговорили о маньяках, рассказано было несколько историй про знаменитых сумасшедших. — Триста пятьдесят три тысячи шестьсот двадцать восемь, — отвечал Корейко, помедлив самую малость. И уже каждую ночь Федора Никитича с непостижимой методичностью посещали одни и те же выдержанные советские сны. Индокитайский проиграл в польский банчок 7384 рубля 03 коп. Как Индокитайский ни вертелся, как ни доказывал в соответствующих инстанциях, что 03 коп. И разговор перешел в область, не имевшую ничего общего с полученной инструкцией. Солнце ломилось в стеклянную витрину магазина наглядных пособий, где над глобусами, черепами и картонной, весело раскрашенной печенью пьяницы дружески обнимались два скелета. — В таком случае вы плохо кончите, молодой, человек, -наставительно сказал Остап. Председатель исполкома полюбил меня с первого взгляда. Его правдивые рассказы сбивали подсудимых с ног, и они, задыхаясь в слезах и соплях, признавались во всем. Небольшое приспособление-и получилась прелестная колхозная сноповязалка. Он выскочил из машины и проворно завел тяжело застучавший мотор. — На этот раз-никуда, — заметил Балаганов, — денег нету. Удовлетворившись беглым осмотром, человек в сандалиях подхватил чемодан и влез в белый тропический вагон трамвая, доставивший его на другой конец города-к Восточному вокзалу. — Слушайте, Александр Иванович, — спрашивал сосед, -сколько будет восемьсот тридцать шесть на четыреста двадцать три? Успокоенный, он снова заснул, но вместо лица обожаемого монарха тотчас же увидел председателя месткома товарища Суржикова. Ему хотелось увидеть крайнего правого депутата Государственной думы Пуришкевича, патриарха Тихона, ялтинского градоначальника Думбадзе или хотя бы какого-нибудь простенького инспектора народных училищ. Справченко в заготовке древесной коры понадеялся на самотек, чем эти заготовки и провалил, и что т.
После этого председатель подскочил на стуле и широко раскрыл рот. Со словами «все назад» Остап увлек за собою Балаганова. — Снимите шляпы, — сказал Остап, — обнажите головы. Такой звон и пенье стояли на главной улице, будто возчик в рыбачьей брезентовой прозодежде без не рельс, а оглушительную музыкальную ноту. «Главные улицы города по богатству магазинов и великолепию зданий не уступают первым городам мира». И Козлевич против своей воли снова погрузился в пучину Уголовного кодекса, в мир главы третьей, назидательно говорящей о должностных преступлениях. И в каждом из них главным свидетелем обвинения выступал Адам Казимирович. В течение нескольких месяцев Адам не заработал ни копейки и жил на сбережения, сделанные им за время ночных поездок. На дверце автомобиля он вывел белую и на его взгляд весьма заманчивую надпись: «Эх, прокачу! Видите, Балаганов, что можно сделать из простой швейной машины Зингера? Может быть, мы с приятелем желаем совершить деловую поездку? В первый раз за арбатовский период жизни на лице мученика автомобильного дела появилась улыбка. Но это уже не грязное белье, а бледная вареная курица. Но это не освободило Корейко от репутации туповатого парня. Внезапно открывается железная дверь, и оттуда выбегают служащие с криком: «Хворобьева нужно нагрузить! Ему, Хворобьеву, хотелось бы увидеть для начала царский выход из Успенского собора. Лапшин принял на службу шестерых родных братьев-богатырей, что т. Прижимая шляпу к сальному пиджаку, он остановился около стола и долго шевелил толстыми губами. Не успели еще замолкнуть раскаты и переливы председательского голоса, как в портале исполкома показались два дюжих сотрудника. Сотрудники вытащили третье глупое дитя лейтенанта Шмидта на крыльцо и принялись неторопливо раскачивать. По главной улице на раздвинутых крестьянских ходах везли длинный синий рельс. Арбатовцы прожигали свои жизни почему-то на деньги, принадлежавшие государству, обществу и кооперации. Граждане далеко обходили Спасо-Кооперативную площадь, на которой Козлевич водрузил полосатый столб с табличкой: «Биржа автомобилей». Шофер медленно колесил по городу, подъезжал к учреждениям и кричал в окна: — Воздух-то какой! Должностные лица высовывались на улицу и под грохот ундервудов отвечали: — Сам катайся. Но все это приносило шоферу только моральное удовлетворение. — Оригинальная конструкция, — сказал, наконец, один из них, — заря автомобилизма. Зачем же вы поставили на своей молотилке рекламное клеймо «Эх, прокачу! Надо заметить, что и в этом случае в углу имеется кое-что, завернутое в «Экономическую жизнь». Была у Александра Ивановича удивительная особенность. Он мгновенно умножал и делил в уме большие трехзначные и четырехзначные числа. Сидит и знает, что его с минуты на минуту должны вывести из состава правления. Он помолился богу, указав ему, что, как видно, произошла досадная неувязка и сон, предназначенный для ответственного, быть может, даже партийного товарища, попал не по адресу. — Демонский номер, — в один голос утверждали потерпевшие. И на голову писателя, автора страшного «Рассказа о семи повешенных», падали ужаснейшие обвинения, будто бы именно он повинен в том, что т.
